Виктория: Что-то он сегодня выглядит неважно…
Интегра: А по-моему всё нормально. (Закуривает сигару) Улыбается во все тридцать два, тридцать три, тридцать пять, сорок зубов.
Виктория: Сорок пять. Но он какой-то тихий…
И: Задумался, наверное, детство вспомнил… маму…
В: Маму?
И: Ну не в капусте же его нашли. Хотя…
В: Маста?! Маста! М-м-маста-а-а…

Селес всматривается в обезумевшие глаза Алукарда. Не находя признаков вменяемости подходит ближе и слегка пихает его.

В: ОЙ!

Голова Ала падает с плеч и с безразличным выражением лица подкатывается к ногам Интгры. Тело остаётся на месте неподвижным.

В: Маста! Маста! Маста, что с вами?! Вы в порядке, Маста?
И: Ну а ты как думаешь?..
Виктория шлёпается на колени и припадает к голове хозяина.
В: Маста?! (тычет пальцем в щёку Ала) Ммассстаааа
И: Опять прикалывается.
В: Маста, кто вас так? За что, Маста?

В коридоре раздаётся стук тяжёлых башмаков, едва заметное звяканье и свист. С каждым шагом мотив и слова песни становятся чётче: «Сколько я зарезал?.. Сколько перерезал?.. Сколько душ невинных загубил?..»
Со скрипом открывается дверь, высовывается Андерсон.

Андерсон: Можно к вам? Я тут ножичек забыл…
В: Вы… вы… вы…
И: Андерсон! #@*&%$!@%$#!!! Твоих рук дело?! (показывая ногой на голову Алукарда) Сколько раз повторять «НЕ ЛОМАЙ ЧУЖИЕ ИГРУШКИ»! – от избытка чувств Интегра перекусила сигару, горящий окурок которой упал Аллу в волосы.
Андерсон: Это он сам.

Виктория бросается на священника с кулаками и, брызжа слюной, кричит:

В: Мой Маста! Вы его сломали! Сломали!
Ан: Да чё, первый раз что ли?

В это время Интегра пытается ногой погасить пламя, разгорающееся в волосах Алукарда.

И: Вольтер! Вольтер, сюда! Огнетушитель возьми! Два огнетушителя!

Прибегает Вольтер с двумя огнетушителями и молодая секретарша с ведром песка.
Комнату покрывает пелена. Когда пенно-песочный заслон растворяется, Вольтера и секретарши уже нет в комнате. Селес уткнулась в рясу Александра и слегка попискивает, Интегра протирает очки и поправляет крест на галстуке, Алукард уже собранный молча стряхивает грязь, песок, пену и пепел с одежды.

И: А-ЛУ-КАР-Д-Т-Д!! (шипя) по какому поводу весь этот КА-ЛА-МБУР?!
Алукард: Я хотел разрядить обстановку…
И: Ну и? РАЗРЯДИЛ!?!

Андерсон отрывает от себя Викторию, та бросается обнимать хозяина.

И: Не прикрывайся девочкой!
Ал: Но я не…
И: Отвечай! Что задумал?!
Ал: Но я не…
В: У меня имя есть!
Андерсон: Конечно есть. У всех есть имя, дитя моё.
И: Алукард! Ты что здесь устроил?!
Ал: Но я просто хотел…
В: Меня зовут Селес Виктория!
Андерсон: Конечно, конечно, дитя моё. (пихает Викторию к двери) Пойдём, пойдём отсюда, скорей…
И: СТОЯТЬ! ВСЕМ! ЗАМЕРЛИ! (Алукарду) Ты, в красном плаще, КУДА ПОПОЛЗ?! СТОЯТЬ НА МЕСТЕ! (Виктории) Рыжая! Да не ты, Андерсон! Мент! Реветь прекрати!! (спокойно) Шума от тебя много, уйди. (Андерсону) А ты куда собрался?! Мне без разницы, куда ты сирот поведёшь! И во сколько месса у тебя начинается, мне пофигу!!

Андерсон бормочет что-то по-латыни.

И: И твою бабулю туда же!
Андерсон: Ты бабулю не тронь! Святая женщина! Была…
Ал: Да-а-а… Как бишь её? Тереза?..
Андерсон: Мать Тереза!
Ал: Знай кого посылаешь, Хозяйка.
И: (закипая) Я тебе сейчас! Сейчас… сейчас я тебя!!
Ал: ???
И: У-КУ-ШУ-У-у-у-у!!!!

В голове Интегры происходит взрыв. Но она остаётся неподвижной, только на очках появилась трещина и глаза налились кровью. По её лицу пробегает нервный тик и останавливается на правом глазу (куда ж без этого), глаз дёргается всё быстрей и быстрей…

Несмотря на своё и ваше желание, опустим сцену насилия. Я сказала «ОПУСТИМ»! Ну для затравки скажу, что из комнаты раздаются страшные вопли Алукарда и Андерсона и стук, похожий на грохот отбойного молотка. У двери снаружи четыре уха: одно – Вольтера, одно – Виктории, и по одному уху от каждого брата Валентайн (вот такая арифметика!).

В: Маста! Его бьют! БОЛЬНО! Мой Маста! По голове, по почкам, ещё по почкам! Серебряным освещённым КАБЛУКОМ! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Ян: Порвут твоего хозяина, Селес. На глазки порвут…
В: Нет! Маста, боритесь! Боритесь! Боритесь, Маста!
Люк: Плохая идея…
В: Не боритесь, Маста! Не надо! Не боритесь!!
Люк: Вот так другое дело.
Ян: Откуда Командирша такие приёмы знает? Вот БОЙ-БАБА! Смотрите-ка, святоше-то, как достаётся… ух, долго их собирать будут!
Вольтер: Эта техника мне не знакома. Эффективно.
В: Маста-а-а-а! Ещё чуть-чуть потерпите, она уже устаёт.
Ян: И каблук почти стёрся.
Вольтер: Ещё правой не била…
В: О-О-О-О-О, МАСТА-а-аааааа!
Люк: Сейчас Андерсон жалеет, что он – регенератор.
Ян: А Алукард – что бессмертный.
Вольтер: Хук слева! Хук справа!
В: ПО ПЕЧЕНИ!
Ян: В ГЛАЗЗ!
Люк: А. думаете у него там что-то есть (указывает на область ниже пояса).
А?
В: ЕСТЬ! У моего хозяина ВСЁ ЕСТЬ!!
Ян: И грудь? Женская? Есть?..
В: Э-Э-э-эээ.
Вольтер: И ГРУДЬ ЕСТЬ! Когда захочет!
Люк: Как сейчас?
Вольтер: Как сейчас.

Три дня спустя. Спальня Сэра Хеллсинг.
Интегра лежит в постели с холодным компрессом на лбу, крепко сжимая серебряный крест в левой руке и папин именной пистолет в правой.

Интегра: (бредит) Будь проклят тот день, когда я открыла ту запечатанную дверь!..
… Именем Господа нашего и Её Величества Королевы…
… Собаки? Ненавижу собак, ненавижу кошек, мышей, жуков – ВСЕХ НЕНАВИЖУ!..
…Да, папа, я почистила зубы перед сном…
… раз глаз, два глаза, три глаза, четыре глаза, сто четыре глаза…
… тик-так! тик-так! (мотает головой) Тик-тик-тик-тик!..

Стук в дверь.
И: Кто там? – Это я, твоя Красная Смерть!
Вольтер: Сэр Интегра, это Вольтер. Я принёс вам свежего куриного бульона.
И: С гренками?
В: С гренками.
И: Чесночными?
В: Э-э-э-э-э, но сер никогда не любила чеснок…
И: А бульон освещённый?
В: О, да, конечно, Самой Королевой! И ложка там серебряная…
И: (умиротворённо улыбаясь) Это хорошо-о-о-о…

Вольтер проходит в комнату и ставит поднос с бульоном на тумбу около кровати, поправляет Интегре подушку и завязывает слюнявчик (на слюнявчике нарисован крест).

В: Ложечку за папу… ложечку за деда… ложечку за прадеда…
И: А за папу?
В: За папу… за дедушку… за прадедушку…
И: А за папу?

Так Интегра опустошает тарелку освящённого бульона и засыпает сном мёртвого младенца.

Комната Алукарда.
Разбитый Алукард лежит неподвижно с широко открытыми глазами и, стиснув зубы стонет.
На цыпочках в комнату проходит Селес и везёт за собой тележку, набитую льдом и упаковками медицинской крови. От каждого шага и вздоха Виктории Алукард подпрыгивает и стискивает зубы ещё сильней.
Селес садиться на край гроба и открывает первую пачку «медицинской», достает из кармана бутылочку для кормления, наполняет её кровью и закрывает сверху соской, затем тянется к Алу…

Виктория: Ой! Совсем забыла! (капает немного крови из бутылочки себе на запястье и пробует на вкус) Всё нормально.

Итак, она тянется к лицу хозяина навалившись своей грудью (хентая не ждите, просто анатомия у Селес такая) Алу на плечо и протягивая ему бутылочку.

Виктория: Маста, скажите «а-а-а».
Алукард: Ммммм-м-м-м!
В: А-а-а-а-а-а-а-а…
Ал: Мммм-м-м-м-м-м-м-м!!
В: Интегра-сама, вы здесь?
Ал: А !А!А!А!А!А-а-а-а-а-а!! (отдышавшись и набрав побольше воздуха)
А-А-А-А-А-А!!
В: (пихая соску Алукарду в пасть) Тшшшшш…. Вы же не хотите её разбудить?..
Ал: У-у!

Далее следует немая, но очень живописная сцена «Кормление Красного Глаза»
(Петров-Водкин, залейся!).
Вот такие будни в доме Хеллсингов. Алукард разряжает обстановку, а потом все хором откачивают его и Интегру. Зато такого рода разрядки закаляют характер… чей, сказать трудно, но Виктории теперь можно доверить уход за грудными детьми… (можно, но не нужно!)