Из юридического документа.

«…Я, Абрахам Ван Хеллсинг, передаю подвальную часть моего лондонского
поместья под помещение психиатрической клиники доктора Грея. Доктор Грей
обязуется выплачивать мне по три тысячи фунтов за полгода или класть эти
деньги на мой счет в банке. Сделка проведена при содействии моего личного
адвоката А. Врауне и адвоката мистера Грея - М. Лейбхена. Сделка считается
действительной вплоть до нарушения одной из сторон вышеперечисленных условий
или разрыва контракта с согласия обеих сторон.

Сэр Абрахам Ван Хеллсинг.

Подпись.»

- Это еще что за чудо природы?

- Вампир. Найден в подворотне в пьяном состоянии: нарвался на алкоголика,
бедолага.

Абрахм Ван Хеллсинг критически оглядел вампира, старательно пытавшегося
сосредоточить взгляд на каком-нибудь предмете, но зрачки несчастного
неумолимо тяготели к переносице. Копна черных волос и длинные руки-ноги
дополняли странное впечатление.

- Ладно, тащите его в подвал, там разберемся.

* * *

- Пустите меня! Я не псих! Я не хочу в лечебницу! Отвяньте от меня! - кричал
Алукард (а это был именно он), тащимый санитарами по коридору.

- Я тебе сейчас так *** и

будешь, потом так мучится, что мало
не покажется! А потом суну паяльник серебрянный в задницу!– не выдержал сэр
Хеллсинг, который выслушивал эти вопли уже около часа. – В палату его, и не
забудьте пентаграмму на двери нарисовать!

Так и попал Алукард под власть Хеллсингов, расплачиваясь тем самым за
занимаемое в течении сотни лет помещение, используемые для отрезвления
медикаменты и кровяной паек. С процентами сумма набегала немалая…

* * *

Из исторического документа.

«…Хеллсинги выкупили больницу и стали использовать ее для своих
экспериментов. В народе лечебницу называли Желтый Дом Хеллсингов…»

* * *

Душераздирающий вопль сотряс коридор. Алукард встрепенулся и по мере пускания
кожаных ремней, прижался к стене ухом.

- Еретики! Протестантские псы! Безбожники!

Вампир нахмурился, пытаясь припомнить, где слышал это ранее.

- Я напишу в Ватикан! Развяжется священная война! Еретики-и-и-и-и! – ревел
басом голос. Слышалась возня и глухие удары.

- Тяжелый случай. – Раздался голос потише – Считает себя посланником божьим и
утверждает, что умеет летать с помощью бумаги.

Алукарда осенила безумная догадка.

- Андерсон, ты? – Крикнул он. – Давно не виделись, преподобный!

- Еретики! Псы!

- «Почем опиум для народа?» - издевательски процитировал вампир Ильфа и
Петрова.

- Кровосо-о-о-ос! Еретики-и-и-и-и-и! Я стану листочками и улечу-у-у-у-у!

Где-то громко хлопнула дверь. Вопли утихли.

Алукард, тяжко вздохнув, вернулся в прежнее положение, т.е. в положение
прокапывания алюминиевой ложкой пути к свободе. Увы! Между ним и свободой
находилась крепкая бетонная стенка.

Но вскоре его вновь отвлек шум.

-Суки! Бляди! Мать вашу! И вашу! И вашу тоже!

Алукард отложил ложку.

- И твою! И мою!

- Ян, не смей так говорить о нашей матери! – возмутился другой голос – Надо
вести себя достойно!

- Иди в зад, Люк! Трахал я ее! И тебя! И тебя! И тебя тоже! И себя!

- Сам иди!

- Пшол на ***!

- Заткнись, мать твою!

- Ага! «Веди себя достойно, веди себя достойно…». В рот тебя ***!

- Прекрати врать! Меня не ***!

- В разные камеры их.

Поочередно хлопнули две двери.

«А у них сегодня пополнение!» - удивленно подумал Алукард и с новыми силами
взялся за ложку.

Но тишина длилась не долго.

Из подвала разносились тихие шуги в три пары ног. В полном молчании открылась
и закрылась дверь.

- Паранойя + галлюцинации. Сказал лишь только, что его зовут D. Разговаривает
со своей левой рукой. Самое ужасное: она ему отвечает! – Как пушечный выстрел
раздался в звонкой тишине голос доктора.

Алукард косо глянул на стену соседней палаты, где должен был находиться D.

« Вот только настоящих психов нам еще не хватает!» - раздраженно подумал он и
принялся утоньшать преграду к свободе.

* * *

Первый шаг к всеобщему убегновению, сами того не желая, сделали санитары. На
Новый год за примерное поведение они стали дарить своим подопечным подарки:
отец Александр получил свой долгожданный керпичеподобный том Библии, Ян
овладел столь же толстым словарем для изучения цензурной лексики, с которой у
него были проблемы. Правда он заказывал себе «Майн камф», но медики, по
понятным причинам, пропустили его желание мимо ушей. Люку, который тоже хотел
прочитать (или перечитать) труд Гитлера, преподнесли «Капитал» Карла Маркса,
чем тот (Люк, не Маркс) был чрезвычайно возмущен. D ничего дарить не стали,
т.к. он наотрез отказывался говорить с врачами. Когда Алукарду предложили
самому выбрать себе подарок он, уповая на то что у него достаточно
сумасшедший вид, широко улыбнулся и попросил две ложки из нержавейки.
Санитары, уже давно ко всему привыкшие, притащили ложки и вампир, с
наслаждением отбросив свое 30 раз уже погнутое орудие, стал крушить бетон
обновками.

Эти мирные, казалось бы, события и приблизили великую бурю, названную позже
Побег Из Желтого Дома Хеллсингов.

Началось все, как ни странно, с отца Александра, которому грептило выйти
отсюда и продолжить свою завещанную Господом миссию. Однажды, зайдя в его
палату для ежевечерней проверки, два санитара заместо падре узрели в стене
приличную дырку, ведущую прямиком в приусадебный парк (как Александр проделал
столь колоссальный труд за столь короткое время, так и осталось загадкой).
Поспешив следом, служители Гиппократа вскоре нагнали святого отца, движения
которого заметно стесняла смирительная рубашка, пусть и с развязанными
рукавами. Тот остановился, раскрыв Библию, стал читать своим преследователям
проповедь. Санитары, почувствовав в себе безумное желание отбросить
протестантство и вступить в католичество, смиренно возвели глаза к небу и
встали на колени.

- … учите доктрину, поцелуйте дитя, и да прибудет Свет с вами. – Закончил
Андерсон и поочередно опустил том на головы санитаров. – Хотя пока придется
полежать в потемках! – Хихикнул он и скрылся в ночи по направлению к Риму.

Вторым дерзнул Ян. В тот же вечер. Почти в тот же отрезок времени.

Медсестра разносила обед по палатам и вскоре настала очередь младшего
Валентайна, которого сестра ласково называла милым, послушным мальчиком и
искренне не понимала, за что же его упекли (не считая обилия пирсинга и
кепочки с глазом). Заходя в его палату, чинно неся перед собой поднос, сестра
милосердия широко распахнула дверь, забыв предварительно за нее заглянуть.
«Милый и послушный мальчик», вооружившись своими новыми лингвистическими
познаниями, легонько стукнул ее материальной формой этих познаний по голове,
ловя одновременно падающий поднос. После этого Ян не спеша сел и перекусил
своим стаканом крови, а заодно и стаканом Люка, присовокупив к этому оладьи
сбежавшего Александра Андерсона, вытер руки и пошел выручать брата, т.е.
Люка.

Тяжелый запор скрипнул, представив на всеобщее обозрение Люка, вдумчиво
читающего «Капитал».

- Брат, встань пожалуйста, нам пора… Тьфу ты черт! – ругнулся Ян – Живо на
выход! Ща, блин, амбалы придут, втык дадут! Начитался, называется, всякой
хрени! – добавил он потише – Айда, оторвись от своего Маркса, нас в
«Миллениуме» заждались!

Старший Валентайн виновато поглядел на брата.

- Ян, ты знаешь…

- Нет, не знаю.

- Я больше не пойду в «Миллениум».

- Чего!? – не врубился Ян.

- Я больше не фашист!

- Чего!!??

- Я коммунист. - Люк потупился и принялся изучать стратегически важные
объекты каменного пола.

- Идем, идем: проспишься, голову помоешь, кровушки свежей попьешь – пройдет!
– увещевал младшенький Валентайн, ведя несчастного брата по коридору.

- Надо делать революцию! Буржуазные элементы угнетают рабочий класс! – слабо
сопротивлялся Люк.

- Сделаем, браток, сделаем. И революцию сделаем, и Хеллсингов сделаем, и
Ватикан сделаем – успокаивал его Ян, выводя из подвалов.

Чувствуя, что остается почти один, Алукард заволновался.

- Эй, выпустите меня! – крикнул он уходящим братьям.

- Ага, щас! А ты потом на нас собак трави, пулями в нас серебряными стреляй…
Жди! – гаркнул Ян.

- Я тоже хочу проспаться! Я тоже хочу голову помыть и попить свежей кровушки!
– не сдавался ампир.

- К моему сожалению, мои убеждения не совпада..... тьфу ты ***... Иди на ***! –
гыгыкнул Ян и скрылся за поворотом.

« Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» - отдаленно послышался возглас Люка,
и все затихло.

«Вот мерзопакость!» - зло подумал Алукард, отметив про себя, что надо не
забыть расквитаться с Александром и Валентайнами. Жуткая тоска навалилась на
вампира, и он принялся с ожесточением доделывать дыру в стене. Оставалось
какие-то 15
сантиметров до вольного воздуха и свободы от гнета
Хеллсингов.

- Эй, D, ты там? – громко спросил Алукард, пытаясь отвлечься от тяжких
мыслей.

За стеной что-то загадочно прошуршало и затихло.

Минут через пять подвал огласил топот доброго десятка ног и ругань доброго
десятка глоток. Видимо, санитары таки спохватились. Заметив, что почти все
палаты пустуют, медики решили открыть соседнюю с алукардовой. Последовал
скрежет двери и удивленный возглас того самого десятка глоток: палата была
пуста. Вместо дампила на стене красовалась надпись (кровью, конечно),
гласившая: «Здесь был D».

Через 24 часа Желтый Дом Хеллсингов распустили. В его бывших апартаментах
остался лишь одинокий Алукард. Интегре Вангейтс Хеллсинг было 12 лет…

* * *

Матерясь на жаргоне двухсотлетней давности, Алукард сладостно отбросил
ненужную уже ложку из нержавейки. Оставался лишь сантиметр, и это расстояние
легко было преодолеть несколькими пинками ноги. Но не может быть в жизни все
так легко и просто! Только вампир приготовился пнуть стену, как его отвлек
звук падающего в коридоре вентиляционного люка. Кто-то нервно дергал за ручку
его двери.

Алукард привычным движением сел на пол, широко расставив ноги, прикрывая дыру
спиной, и притворился трупом. Вышло весьма правдоподобно, учитывая строгую
диету, на которой от сидел уже 20 лет.

Послышались голоса: детский и взрослый. Выстрел. Дверь распахнулась, и в
камеру влетела тринадцатилетняя девочка в юбке и очках а пол-лица. Грянул
второй выстрел. Кровь оросила пол и частично стены. Девочка вскрикнула и
схватилась за руку. На пороге стоял усатый дядя с пистолетом, за его спиной
еще трое-четверо. Усатый читал какой-то длинный, напыщенный монолог, но
Алукард его уже не слушал. Он чувствовал только запах крови и дикое
разочарование: «Я был всего в сантиметре! Может они все уйдут? За что? Что я
такого сделал? Жрать охота! Кровь вкусная! Санитары – уроды: не кормили
двадцать лет! Такая теплая, вкусная, вкусная…» Алукард оборвал свои мысли,
чувствуя, что на него все смотрят и ужаснулся. «Что же я наделал!? Мать моя
Кармилла!» Он стоял, сам того не замечая, посередине комнаты на коленях и с
упоением лакал кровь с пола.

- Живой труп! Живой труп! – завопили люди.

- Что, Достоевского перечитали? – ухмыльнулся ампир – А я еще знаю «Идиот» и
«Бедные люди» - это про вас, и «Записки из подполья» - про меня. И «Братья
Карамазовы» - про Валентайнов. А еще «Преступление и последующее за ним
наказание» - про преподобного Андерсона! А еще : «Кто не спрятался, того
съем!» моего собственного сочинения!

Кто не успел спрятаться, того он действительно съел, разорвав предварительно
смирительную рубашку. Съел весьма не эстетично, но чрезвычайным аппетитом.
Усатому оторвал руку, но чисто для порядка: нечего пистолетами размахивать!

Девочка выхватила из оторванной руки пистолет и прижалась к стене. Алукард навис
над ней как неизбежная кара судьбы.

- Слушай, давай так: ты не дергаешься – я не больно кусаюсь. Ты смирненько
лежишь – я быстро ухожу. Лады? – спросил вампир, нагло ухмыляясь.

- Нет, не лады! Лучше: ты не кусаешься – я не стреляю. Ты отходишь на
приличное расстояние – я опять не стреляю! – пропищала девочка тоненьким
голоском.

- Чего? Ты мной еще командовать будешь? – переспросил, нахмурившись, Алукард.

- Я Интегра Вангейтс Хеллсинг, и не собираюсь подчиняться вампиру! Если ты
сейчас же не уберешь свою нахальную морду от моего лица, я тебе так ***, и будешь потом так мучится что мало не покажется!! А
потом суну паяльник серебрянный в задницу...

- Отлично! Просто великолепно! Узнаю манеру Хеллсингов! – в сердцах
воскликнул Алукард, мечты которого сыпались в прах, и встал на одно колено –
Валяй, приказывай, хозяйка!

- А тебя как звать-то? – спросила юная Интегра, опуская пистолет.

- Алукард, как меня называл твой прапрапра….прадед, будь ему на том свете
неладно! Приказывай давай, а то на коленках стоять надоело.

- Ну… - задумалась «хозяйка» - Для начала кокнем дядю, а потом по
обстоятельствам. Спасибо, кстати! Не дал погибнуть молодой жизни!

- Да не за что. – Хмуро отозвался Алукард, прощаясь с мыслью о свободе –
Пошли дядю убивать. Он вон уже куда уполз.